Задание 25 Сочинение

  (1)Помню, еще в 60-е годы, когда слу­шал я о пра­ви­тель­ствен­ных на­гра­дах тру­же­ни­кам сель­ско­го хо­зяй­ства, вы­рас­тив­шим хо­ро­ший уро­жай ку­ку­ру­зы, меня му­чи­ла мысль: а по­че­му же аме­ри­кан­ское пра­ви­тель­ство не на­гра­ди­ло ор­де­ном фер­ме­ра Гар­ста, вы­рас­тив­ше­го на своей ферме ре­корд­ный уро­жай ку­ку­ру­зы?

  (2)Да за что же ему орден-то да­вать? (3)По­ста­рал­ся, по­лу­чил за свою ку­ку­ру­зу при­лич­ные день­ги. (4)Что еще? (5)И тут же сам собой по­лу­чил­ся вывод: на­граж­дая ор­де­на­ми и ме­да­ля­ми за чест­ный, хо­ро­ший труд, пра­ви­тель­ство как бы офи­ци­аль­но под­твер­жда­ет, что оно не­до­пла­чи­ва­ет тру­же­ни­кам! (6)Боль­ше того, вы­да­вая на­гра­ды пе­ре­до­ви­кам, оно вну­ша­ет тру­дя­щим­ся мас­сам мысль, что чест­ный, доб­ро­со­вест­ный труд – это такое ге­рой­ство, такой по­двиг, что он под силу толь­ко не­мно­гим ге­ро­ям, а от обыч­ных людей тре­бо­вать чест­ной ра­бо­ты нель­зя!

  (7)Это обес­ку­ра­жи­ва­ю­щее от­кры­тие долго не да­ва­ло мне покоя, пока со­вер­шен­но слу­чай­но я не нашел раз­гад­ку в «Жизни две­на­дца­ти це­за­рей» Све­то­ния. (8)Ока­зы­ва­ет­ся, це­зарь Ав­густ был очень скуп на по­чет­ные го­су­дар­ствен­ные на­гра­ды. (9)За услу­ги го­су­дар­ству он все­гда ста­рал­ся рас­пла­тить­ся день­га­ми. (10)И толь­ко уж тогда, когда услу­га не под­да­ва­лась де­неж­ной оцен­ке, он со скри­пом со­гла­шал­ся устро­ить та­ко­му че­ло­ве­ку че­ство­ва­ние, три­умф, по­чет­ный знак или иную го­су­дар­ствен­ную на­гра­ду. (11)Когда Ав­гу­ста спра­ши­ва­ли, по­че­му он так скуп на на­гра­ды, он от­ве­чал, что день­ги все­гда можно найти, но если упа­дет ре­пу­та­ция го­су­дар­ствен­ной на­гра­ды, то вос­ста­но­вить ее ничем нель­зя.

  (12)Вот в чем дело! (13)Вот по­че­му пра­ви­тель­ствен­ные на­гра­ды нель­зя да­вать за чест­ный, ка­че­ствен­ный, доб­ро­со­вест­ный труд, за ко­то­рый можно рас­пла­тить­ся день­га­ми. (14)На­гра­ды нужно да­вать за такие де­я­ния, за такие услу­ги го­су­дар­ству, вы­пол­няя ко­то­рые че­ло­век ста­вит на карту свое имя, ре­пу­та­цию, семью, здо­ро­вье, самою жизнь.

  (15)Много лет я счи­тал эти рас­суж­де­ния бес­спор­ны­ми. (16)Но сей­час я вдруг понял: нет, они не аб­со­лют­ны! (17)Они спра­вед­ли­вы, когда го­су­дар­ство бла­го­ден­ству­ет и про­цве­та­ет. (18)Но когда Оте­че­ство в опас­но­сти и у го­су­дар­ства нет средств на спра­вед­ли­вую опла­ту, оно впра­ве да­вать за труд пра­ви­тель­ствен­ные на­гра­ды как при­зна­ние за­слуг, не­вы­ра­зи­мых в де­неж­ном ис­чис­ле­нии. (19)Вот по­че­му я но­вы­ми гла­за­ми смот­рю те­перь на ста­ри­ков, когда вижу на их пи­джа­ках и коф­тах скром­ную ме­даль «За доб­лест­ный труд в Ве­ли­кой Оте­че­ствен­ной войне 1941–1945 гг.».

 

(Г. Смир­нов)

  (1)Од­на­ж­ды ко мне на вахту, ок­тябрь­скую, осен­нюю, не­наст­ную, при­ле­те­ли сквор­цы. (2)Мы мча­лись в ночи от бе­ре­гов Ис­лан­дии к Нор­ве­гии. (3)На освещённом мощ­ны­ми ог­ня­ми теп­ло­хо­де. (4)И в этом ту­ман­ном мире воз­ник­ли уста­лые со­звез­дия… (5)Я вышел из рубки на крыло мо­сти­ка. (6)Ветер, дождь и ночь сразу стали гром­ки­ми. (7)Я под­нял к гла­зам би­нокль. (8)В стёклах за­ко­лы­ха­лись белые над­строй­ки теп­ло­хо­да, спа­са­тель­ные вель­бо­ты, тёмные от дождя чехлы и птицы – рас­пушённые вет­ром мок­рые ко­моч­ки. (9)Они ме­та­лись между ан­тен­на­ми и пы­та­лись спря­тать­ся от ветра за тру­бой.

  (10)Па­лу­бу на­ше­го теп­ло­хо­да вы­бра­ли эти ма­лень­кие бес­страш­ные птицы в ка­че­стве вре­мен­но­го при­ста­ни­ща в своём дол­гом пути на юг. (11)Ко­неч­но, вспом­нил­ся Сав­ра­сов: грачи, весна, ещё лежит снег, а де­ре­вья просну­лись. (12)И всё во­об­ще вспом­ни­лось, что бы­ва­ет во­круг нас и что бы­ва­ет внут­ри наших душ, когда при­хо­дит рус­ская весна и при­ле­та­ют грачи и сквор­цы. (13)Это не опи­шешь. (14)Это воз­вра­ща­ет в дет­ство. (15)И это свя­за­но не толь­ко с ра­до­стью от про­буж­де­ния при­ро­ды, но и с глу­бо­ким ощу­ще­ни­ем ро­ди­ны, Рос­сии.

  (16)И пус­кай ру­га­ют наших рус­ских ху­дож­ни­ков за ста­ро­мод­ность и ли­те­ра­тур­ность сю­же­тов. (17)За име­на­ми Сав­ра­со­ва, Ле­ви­та­на, Се­ро­ва, Ко­ро­ви­на, Ку­сто­ди­е­ва скры­ва­ет­ся не толь­ко веч­ная в ис­кус­стве ра­дость жизни. (18)Скры­ва­ет­ся имен­но рус­ская ра­дость, со всей её неж­но­стью, скром­но­стью и глу­би­ной. (19)И как про­ста рус­ская песня, так про­ста жи­во­пись.

  (20)И в наш слож­ный век, когда ис­кус­ство мира му­чи­тель­но ищет общие ис­ти­ны, когда за­пу­тан­ность жизни вы­зы­ва­ет не­об­хо­ди­мость слож­ней­ше­го ана­ли­за пси­хи­ки от­дель­но­го че­ло­ве­ка и слож­ней­ше­го ана­ли­за жизни об­ще­ства, – в наш век ху­дож­ни­кам тем более не сле­ду­ет за­бы­вать об одной про­стой функ­ции ис­кус­ства – бу­дить и осве­щать в со­пле­мен­ни­ке чув­ство ро­ди­ны.

  (21)Пус­кай наших пей­за­жи­стов не знает за­гра­ни­ца. (22)Чтобы не про­хо­дить мимо Се­ро­ва, надо быть рус­ским. (23)Ис­кус­ство тогда ис­кус­ство, когда оно вы­зы­ва­ет в че­ло­ве­ке ощу­ще­ние пусть мимолётного, но сча­стья. (24)А мы устро­е­ны так, что самое прон­зи­тель­ное сча­стье воз­ни­ка­ет в нас тогда, когда мы ощу­ща­ем лю­бовь к Рос­сии. (25)Я не знаю, есть ли у дру­гих наций такая не­рас­тор­жи­мая связь между эс­те­ти­че­ским ощу­ще­ни­ем и ощу­ще­ни­ем ро­ди­ны?

  (По В. Ко­нец­ко­му)

  (1)Даже самые раз­ви­тые люди, я за­ме­тил, глу­бо­ко убеж­де­ны в том, что жить ду­хов­ной жиз­нью – зна­чит хо­дить в те­ат­ры, чи­тать книги, спо­рить о смыс­ле жизни. (2)Но вот в «Про­ро­ке»:

      Ду­хов­ной жаж­дою томим,

      В пу­сты­не мрач­ной я вла­чил­ся…

  (3)Чего же не хва­та­ло пуш­кин­ско­му герою – спо­ров, те­ат­ров и вы­ста­вок? (4)Что это зна­чит – ду­хов­ная жажда?

  (5)Ду­хов­ность не то, что куль­ту­ра по­ве­де­ния или об­ра­зо­ван­ность. (6)Огром­ное ко­ли­че­ство людей, не имея об­ра­зо­ва­ния, об­ла­да­ет вы­со­чай­шей силой духа. (7)Ин­тел­ли­гент­ность – не об­ра­зо­ван­ность, а ду­хов­ность. (8)От­че­го самые тон­кие це­ни­те­ли ис­кус­ства бы­ва­ют порой не­год­ны­ми лю­дь­ми? (9)Да по­то­му, что чте­ние книг, по­се­ще­ние те­ат­ров и му­зеев не есть ду­хов­ная жизнь. (10)Ду­хов­ная жизнь че­ло­ве­ка – это его соб­ствен­ное стрем­ле­ние к вы­со­ко­му, и тогда книга или театр вол­ну­ют его, по­то­му что от­ве­ча­ют его стрем­ле­ни­ям. (11)В про­из­ве­де­ни­ях ис­кус­ства ду­хов­ный че­ло­век ищет со­бе­сед­ни­ка, со­юз­ни­ка – ему ис­кус­ство нужно для под­дер­жа­ния соб­ствен­но­го духа, для укреп­ле­ния соб­ствен­ной веры в добро, прав­ду, кра­со­ту. (12)Когда же дух че­ло­ве­ка низок, то в те­ат­ре и кино он лишь раз­вле­ка­ет­ся, уби­ва­ет время, даже если он яв­ля­ет­ся це­ни­те­лем ис­кус­ства. (13)Точно так же может быть без­ду­хов­ным и само ис­кус­ство – все при­зна­ки та­лан­та на­ли­цо, но нет стрем­ле­ния к прав­де и добру и, зна­чит, нет ис­кус­ства, по­то­му что ис­кус­ство все­гда ду­хо­подъёмно, в этом его на­зна­че­ние.

  (14)Бы­ва­ет и об­рат­ное: есть доб­рые, спо­соб­ные лю­бить и на­де­ять­ся люди, ко­то­рые не знали в дет­стве и в юно­сти выс­ших ду­хов­ных стрем­ле­ний, не встре­ча­лись с ними. (15)Такие люди не на­ру­ша­ют мо­раль­ных за­ко­нов, но без­ду­хов­ность их сразу видна. (16)Доб­рый и ра­бо­тя­щий че­ло­век, но не му­ча­ет­ся его душа, не может, не хочет он выйти за круг бы­то­вых забот.

  (17)Чего жаж­дет че­ло­век, когда у него ду­хов­ное том­ле­ние? (18)Обыч­но же­ла­ния делят на вы­со­кие и низ­кие, доб­рые и дур­ные. (19)Но раз­де­лим их по иному прин­ци­пу: на ко­неч­ные и бес­ко­неч­ные. (20)Ко­неч­ные же­ла­ния могут быть осу­ществ­ле­ны к та­ко­му-то числу; это же­ла­ния при­об­ре­сти, по­лу­чить, до­стичь, стать… (21)Но ни­ко­гда не ис­пол­нят­ся пол­но­стью, не ис­чер­па­ют себя же­ла­ния бес­ко­неч­ные – назовём их стрем­ле­ни­я­ми: «свя­щен­ный сéрдца жар, к вы­со­ко­му стрем­ле­нье» (Пуш­кин). (22)Бес­ко­неч­но стрем­ле­ние к добру, не­уто­ли­ма жажда прав­ды, не­на­сы­тен голод по кра­со­те…

  (С. Со­ло­вей­чик)

  (1)Идёшь по улице, и вдруг в глаза бро­са­ет­ся яркая афиша: «Кон­церт Zем­фи­ры». (2)Рядом ки­но­те­атр при­гла­ша­ет тебя на про­смотр новой ленты под на­зва­ни­ем «Шиzа». (3)За­хо­чет­ся пе­ре­ку­сить, а на две­рях ре­сто­ра­на кра­су­ет­ся «Бiблiотека». (4)Придёшь домой, берёшь га­зе­ту, глядь – на пер­вой стра­ни­це со­об­ще­ние «Кур$ валют». (5)Вклю­ча­ешь те­ле­ви­зор, чтобы от­влечь­ся, но и тут на­зой­ли­во ре­кла­ми­ру­ют­ся охран­ные си­сте­мы «Аllига­тор». (6)В смя­те­нии под­хо­дишь к окну, ви­дишь на стене со­сед­не­го дома при­гла­ше­ние на «Ве4ер от­ды­ха» и те­перь толь­ко по­ни­ма­ешь, что тебя об­ло­жи­ли со всех сто­рон.

  (7)Обо­га­ща­ет­ся или пор­тит­ся при­род­ная речь бла­го­да­ря за­им­ство­ва­ни­ям – во­прос не­про­стой и не­од­но­знач­ный. (8)Язы­ко­вая сти­хия берёт из окру­жа­ю­ще­го мира всё, что ей по­треб­но, и вы­бра­сы­ва­ет на берег лиш­нее. (9)Но когда сплошь и рядом в ки­рил­ли­че­ские усто­яв­ши­е­ся на­пи­са­ния внед­ря­ют­ся ла­тин­ские и иные гра­фи­че­ские сим­во­лы, то это ведёт не к обо­га­ще­нию языка, а к на­ру­ше­нию его функ­ци­о­ни­ро­ва­ния, к раз­мы­ва­нию ве­ка­ми уста­нав­ли­вав­ших­ся норм.

  (10)Англо- и ино­языч­ны­ми сло­ва­ми в их на­ту­раль­ном на­пи­са­нии се­год­ня пест­рят стра­ни­цы прес­сы, эти слова втор­га­ют­ся в текст, на­вод­ня­ют ре­кла­му. (11)Но одно дело, когда про­сто упо­треб­ля­ет­ся лек­си­ка на ла­ти­ни­це, и со­всем дру­гое, если чужие буквы ока­зы­ва­ют­ся внут­ри слова, ло­ма­ют его из­нут­ри. (12)Любой юрист под­твер­дит, что это на­ру­ше­ние го­раз­до более тяж­кое.

  (13)Мод­ная пе­ви­ца и про­из­во­ди­те­ли ав­то­сиг­на­ли­за­ций, вер­нее – их аген­ты по ре­кла­ме, ис­поль­зу­ют ла­тин­ские буквы в фор­ми­ро­ва­нии и рас­крут­ке об­ра­за чаще всего в по­го­не за ори­ги­наль­но­стью. (14)Им ка­жет­ся: вни­ма­ние по­тен­ци­аль­ных по­тре­би­те­лей легче при­влечь не­обыч­ным гра­фи­че­ским на­чер­та­ни­ем имени или на­зва­ния фирмы. (15)Де­скать, наш глаз не­воль­но цеп­ля­ет­ся за не­пра­виль­ное со­че­та­ние. (16)Расчёт, ве­ро­ят­но, оправ­ды­ва­ет­ся, но на­сколь­ко ве­ли­ка его от­да­ча? (17)На мой взгляд, по­доб­ный под­ход к фор­ми­ро­ва­нию ими­джа яв­ля­ет­ся до­воль­но по­верх­ност­ным, при­ми­тив­ным, а глав­ное – ста­но­вит­ся ба­наль­ным.

  (18)Ва­ри­ан­ты Zем­фи­ра (равно как и Глюк’OZA) и «Аllига­тор» есть вы­пендрёж и не­нуж­ное ис­ка­же­ние пись­мен­ной формы. (19)При­ме­няя ино­стран­ные слова, не сто­и­ло за­ни­мать­ся пор­чей языка. (20)Ве­ли­кий и мо­гу­чий Ал­фа­вит, по­да­рен­ный нам сла­вян­ски­ми свя­ты­ми Ки­рил­лом и Ме­фо­ди­ем, при­несён в жерт­ву зо­ло­то­му тель­цу.

  (21)Ре­аль­ная жизнь, увы, при­во­дит нам при­ме­ры та­ко­го рода, и не при­ш­лось бы в близ­ком бу­ду­щем кон­ста­ти­ро­вать свер­шив­ший­ся факт сло­ва­ми Та­тья­ны Бек: «До сви­да­ния, ал­фа­вит».

  (По С. Каз­на­че­е­ву)

  (1)В от­ло­гих, почти го­ри­зон­таль­ных лучах утрен­не­го солн­ца за­го­ра­ют­ся капли росы. (2)Если ска­зать, что в каж­дой капле горит по солн­цу, зна­чит ни­че­го не ска­зать о свер­ка­нии рос­но­го утра. (3)Можно, ко­неч­но, с тща­тель­но­стью вы­пи­сать, как одни капли мер­ца­ют глу­бо­кой зе­ле­нью, дру­гие — чисто кро­ва­во­го цвета, тре­тьи — ма­то­во све­тят­ся из­нут­ри, чет­вер­тые — мо­лоч­но-го­лу­бые, пятые — белые, как мо­ло­ко, но про­све­чен­ные ог­нен­ной ис­кор­кой. (4)Можно на­пи­сать, как это раз­но­цвет­ное го­ре­ние со­че­та­ет­ся с си­не­вой, жел­тиз­ной, ро­зо­ва­то­стью, ли­ло­во­стью и бе­лиз­ной лу­го­вых цве­тов и как лу­го­вые цветы, про­све­чен­ные солн­цем, ки­да­ют свои цвет­ные тени, свою си­не­ву или жел­тиз­ну на бли­жай­шие ка­пель­ки хру­сталь­ной влаги и за­став­ля­ют их быть то си­ни­ми, то жел­ты­ми. (5)Можно рас­ска­зать, как в сло­жен­ных в сбор­ча­тую горст­ку слег­ка мох­на­тых, шер­ша­вых ли­сти­ках травы на­кап­ли­ва­ет­ся роса и по­ко­ит­ся в них, свет­лая и хо­лод­ная, огром­ны­ми упру­ги­ми кап­ля­ми так, что даже можно вы­пить и ощу­тить вкус росы, вкус зем­ной жи­ви­тель­ной све­же­сти. (6)Можно на­пи­сать, какой яркий тем­ный след оста­ет­ся, если прой­ти по се­до­му рос­но­му лугу, и как кра­сив осы­пан­ный росой, в лучах солн­ца обык­но­вен­ный хвощ, и мно­гое, мно­гое дру­гое. (7)Но нель­зя пе­ре­дать на сло­вах того со­сто­я­ния души и тела, ко­то­рое охва­ты­ва­ет че­ло­ве­ка, когда он ран­ним утром идет по ро­си­сто­му цве­ту­ще­му лугу. (8)Может быть, он не об­ра­ща­ет вни­ма­ния на то, как в кро­хот­ной ро­син­ке четко вид­не­ют­ся еще более кро­хот­ные от­ра­жен­ные ро­маш­ки, вы­рос­шие по со­сед­ству, но общее со­сто­я­ние в при­ро­де, общее на­стро­е­ние тот­час со­об­ща­ет­ся че­ло­ве­ку, и вот пе­ре­дать его не­воз­мож­но.

  (9)Вы просне­тесь позже, часов в де­вять, де­сять, когда в поля и луга на­хлы­нет зной и все вы­су­шит и все по­га­сит, и вы бу­де­те ду­мать, что таким все­гда и бы­ва­ет окру­жа­ю­щий вас мир, не по­до­зре­вая о том, на­сколь­ко, на­при­мер, цве­ту­щий куст си­ре­ни или ви­ше­нья от­ли­ча­ет­ся от не­цве­ту­ще­го. (10)Ведь тому, кто ни­ко­гда не видел цве­те­ния виш­не­во­го сада, не­воз­мож­но, глядя на голые кусты, во­об­ра­зить, как бы­ва­ет в цве­ту­щем виш­не­вом саду.

  (В. Со­ло­ухин)