Задание 24

(1)Во время ко­ман­ди­ров­ки я по­скольз­нул­ся на об­ле­де­нев­шей лест­ни­це и силь­но по­вре­дил руку. (2)3апястье рас­пух­ло, де­лать было не­че­го: при­ш­лось идти на приём к хи­рур­гу. (3)Так я,

жи­тель боль­шо­го об­ласт­но­го го­ро­да, ока­зал­ся в обыч­ной рай­он­ной боль­ни­це. (4) Врач по­че­му-то не на­чи­нал приём, и около две­рей в тес­ном ко­ри­дор­чи­ке, осве­щен­ном чах­лой лам­поч­кой, было на­сто­я­щее ва­ви­лон­ское стол­по­тво­ре­ние. (5)Кого тут толь­ко не было! (6)По­жи­лые жен­щи­ны, лица ко­то­рых рас­крас­не­лись от ду­хо­ты, хму­рые ста­ри­ки, стар­ше­класс­ни­цы, визг­ли­во кри­ча­щие, что прой­дут вне оче­ре­ди, по­то­му что им всего-на­все­го нужно по­ста­вить штамп. (7) Груд­ные дети пла­ка­ли на руках из­му­чен­ных ожи­да­ни­ем мам, ко­то­рые уста­ло их ка­ча­ли и в немой тоске смот­ре­ли на за­кры­тую дверь ка­би­не­та.

(8)Время шло, а приём всё не на­чи­нал­ся. (9)И тер­пе­ние людей лоп­ну­ло. (10)Вна­ча­ле по­слы­шал­ся какой-то глу­хой ропот, ко­то­рый, будто спич­ка сухие ветки, поджёг общее не­до­воль­ство. (11)Дети, как по сиг­на­лу, в один голос за­пла­ка­ли, и уже не ропот, а воз­мущённо-жа­лоб­ный вой на­пол­нил весь ко­ри­дор.

(12)«Гос­по­ди, зачем я здесь!» — думал я, глядя на этих людей. (13)Раз­бу­жен­ная в руке боль за­пы­ла­ла с удво­ен­ной силой, го­ло­ва за­кру­жи­лась. (14)Ждать стало нев­мо­го­ту, я решил дей­ство­вать. (15)Твёрдым шагом я подошёл к око­шеч­ку ре­ги­стра­ту­ры, тихо, но власт­но по­сту­чал в стек­ло. (16)Пол­ная жен­щи­на взгля­ну­ла на меня по­верх очков, я же­стом по­про­сил её выйти в ко­ри­дор. (17)Когда она вышла, я про­тя­нул ей талон к врачу и пять­де­сят руб­лей.

— (18)Мне нужно сроч­но по­пасть на приём к хи­рур­гу. (19)По­жа­луй­ста, устрой­те!

(20)Жен­щи­на молча взяла мой талон, день­ги по­ло­жи­ла в кар­ман ха­ла­та.

— (21)Отой­ди­те все от две­рей, отой­ди­те! — про­вор­ча­ла она и, прой­дя сквозь толпу людей, будто нож сквозь сту­день, вошла в ка­би­нет. (22)Через ми­ну­ту она вышла и кив­ну­ла мне го­ло­вой:

— (23)Сей­час вас вы­зо­вут!

(24)Пла­ка­ли дети, лам­поч­ка, мигая от пе­ре­па­дов на­пря­же­ния, раз­брыз­ги­ва­ла пучки жёлтень­ко­го света, запах чего-то не­све­же­го и затх­ло­го за­би­вал лёгкие. (25)Вдруг в мои ноги уткнул­ся вы­рвав­ший­ся из рук из­му­чен­ной мамы маль­чик в синей коф­точ­ке. (26)Я по­гла­дил его пу­ши­стую го­лов­ку, и малыш до­вер­чи­вы­ми гла­за­ми по­смот­рел на меня. (27)Я улыб­нул­ся. (28) Мо­ло­дая мама уса­ди­ла его на место.

— (29)По­тер­пи; ма­лень­кий, по­тер­пи, скоро мы пойдём! (ЗО)Ин­ва­лид уро­нил ко­стыль и, бес­по­мощ­но водя ру­ка­ми,пы­тал­ся под­нять его с пола. (31)Я за­крыл глаза. (32)Дверь рас­пах­ну­лась, и мед­сест­ра звон­ко крик­ну­ла:

— (ЗЗ)Ни­ки­тин, на приём!

(34)Люди за­кру­ти­ли го­ло­ва­ми, спра­ши­вая, кто здесь Ни­ки­тин. (35)Я, не ше­ве­лясь, стоял в сто­ро­не.

— (36)Ни­кй­тин кто? (37)Где он?

(38)Мед­сест­ра не­до­умённо по­жа­ла пле­ча­ми и ска­за­ла:

— (39)Ну, тогда, кто пер­вый по оче­ре­ди, за­хо­ди­те!

(40)К двери бро­си­лась мо­ло­дая мама с ребёнком. (41)Я отошёл к окну. (42)Сыпал ред­кий снег, по­тем­нев­шее небо, по­хо­жее на за­тя­ну­тую льдом реку, низко ви­се­ло над землёй, и сквозь него ле­те­ли го­лу­би. (43)Из ка­би­не­та врача вышла мо­ло­дая мама с ма­лы­шом, тот по­смот­рел на меня и по­ма­хал мне пе­ре­бин­то­ван­ной руч­кой.

— (44) Не подошёл ещё Ни­ки­тин? (45) Ну, тогда сле­ду­ю­щий по оче­ре­ди...

(По К. Аку­ли­ни­ну)

(1)На­доб­но ска­зать, что у нас на Руси если не угна­лись ещё кой в чём дру­гом за ино­стран­ца­ми, то да­ле­ко пе­ре­гна­ли их в уме­нии об­ра­щать­ся. (2)Пе­ре­счи­тать нель­зя всех от­тен­ков и тон­ко­стей на­ше­го об­ра­ще­ния. (3)Фран­цуз или немец век не смекнёт и не поймёт всех его осо­бен­но­стей и раз­ли­чий; он почти тем же го­ло­сом и тем же язы­ком ста­нет го­во­рить и с мил­ли­он­щи­ком, и с мел­ким та­бач­ным тор­га­шом, хотя, ко­неч­но, в душе по­под­ли­ча­ет в меру перед пер­вым. (4)У нас не то: у нас есть такие муд­ре­цы, ко­то­рые с по­ме­щи­ком, име­ю­щим две­сти душ, будут го­во­рить со­всем иначе, не­же­ли с тем, у ко­то­ро­го их три­ста, а с тем, у ко­то­ро­го их три­ста, будут го­во­рить опять не так, как с тем, у ко­то­ро­го их пять­сот, а с тем, у ко­то­ро­го их пять­сот, опять не так, как с тем, у ко­то­ро­го их во­семь­сот, — сло­вом, хоть вос­хо­ди до мил­ли­о­на, всё най­дут­ся от­тен­ки. (5)По­ло­жим, на­при­мер, су­ще­ству­ет кан­це­ля­рия, не здесь, а в три­де­вя­том го­су­дар­стве, а в кан­це­ля­рии, по­ло­жим, су­ще­ству­ет пра­ви­тель кан­це­ля­рии. (6)Прошу по­смот­реть на него, когда он сидит среди своих под­чинённых, — да про­сто от стра­ха и слова не вы­го­во­ришь! гор­дость и бла­го­род­ство, и уж чего не вы­ра­жа­ет лицо его? про­сто бери кисть, да и рисуй: Про­ме­тей, ре­ши­тель­ный Про­ме­тей! (7)Вы­смат­ри­ва­ет орлом, вы­сту­па­ет плав­но, мерно. (8)Тот же самый орёл, как толь­ко вышел из ком­на­ты и при­бли­жа­ет­ся к ка­би­не­ту сво­е­го на­чаль­ни­ка, ку­ро­пат­кой такой спе­шит с бу­ма­га­ми под мыш­кой, что мочи нет. (9)В об­ще­стве и на ве­че­рин­ке, будь все не­боль­шо­го чина, Про­ме­тей так и оста­нет­ся Про­ме­те­ем, а чуть не­мно­го по­вы­ше его, с Про­ме­те­ем сде­ла­ет­ся такое пре­вра­ще­ние, ка­ко­го и Ови­дий не вы­ду­ма­ет: муха, мень­ше даже мухи, уни­что­жил­ся в пес­чин­ку. (10)«Да это не Иван Пет­ро­вич, — го­во­ришь, глядя на него. — Иван Пет­ро­вич выше ро­стом, а этот и ни­зень­кий, и ху­день­кий; тот го­во­рит гром­ко, басит и ни­ко­гда не смеётся, а этот чёрт знает что: пищит пти­цей и всё смеётся». (П)Под­хо­дишь ближе, гля­дишь — точно Иван Пет­ро­вич! (12)«Эхе-хе!» — ду­ма­ешь себе...

(Н.В. Го­голь)

(1)Идёшь по улице, и вдруг в глаза бро­са­ет­ся яркая афиша: «Кон­церт Zем­фи­ры». (2) Рядом ки­но­те­атр при­гла­ша­ет тебя на про­смотр новой ленты под на­зва­ни­ем «Шиzа». (3)За­хо­чет­ся пе­ре­ку­сить, а на две­рях ре­сто­ра­на кра­су­ет­ся «Бiблiотека». (4)Придёшь домой, берёшь га­зе­ту, глядь — на пер­вой стра­ни­це со­об­ще­ние «Кур$ валют». (5)Вклю­ча­ешь те­ле­ви­зор, чтобы от­влечь­ся, но и тут на­зой­ли­во ре­кла­ми­ру­ют­ся охран­ные си­сте­мы «Аllига­тор». (6) В смя­те­нии под­хо­дишь к окну, ви­дишь на стене со­сед­не­го дома при­гла­ше­ние на «Ве4ер от­ды­ха» и те­перь толь­ко по­ни­ма­ешь, что тебя об­ло­жи­ли со всех сто­рон.

(7)Обо­га­ща­ет­ся или пор­тит­ся при­род­ная речь бла­го­да­ря за­им­ство­ва­ни­ям — во­прос не­про­стой и не­од­но­знач­ный. (8)Язы­ко­вая сти­хия берёт из окру­жа­ю­ще­го мира всё, что ей по­треб­но, и вы­бра­сы­ва­ет на берег лиш­нее. (9)Но когда сплошь и рядом в ки­рил­ли­че­ские усто­яв­ши­е­ся на­пи­са­ния внед­ря­ют­ся ла­тин­ские и иные гра­фи­че­ские сим­во­лы, то это ведёт не к обо­га­ще­нию языка, а к на­ру­ше­нию его функ­ци­о­ни­ро­ва­ния, к раз­мы­ва­нию ве­ка­ми уста­нав­ли­вав­ших­ся норм.

(10)Англо- и ино­языч­ны­ми сло­ва­ми в их на­ту­раль­ном на­пи­са­нии се­год­ня пест­рят стра­ни­цы прес­сы, эти слова втор­га­ют­ся в текст, на­вод­ня­ют ре­кла­му. (11)Но одно дело, когда про­сто упо­треб­ля­ет­ся лек­си­ка на ла­ти­ни­це, и со­всем дру­гое, если чужие буквы ока­зы­ва­ют­ся внут­ри слова, ло­ма­ют его из­нут­ри. (12)Любой юрист под­твер­дит, что это на­ру­ше­ние го­раз­до более тяж­кое.

(13)Мод­ная пе­ви­ца и про­из­во­ди­те­ли ав­то­сиг­на­ли­за­ций, вер­нее — их аген­ты по ре­кла­ме, ис­поль­зу­ют ла­тин­ские буквы в фор­ми­ро­ва­нии и рас­крут­ке об­ра­за чаще всего в по­го­не за ори­ги­наль­но­стью. (14)Им ка­жет­ся: вни­ма­ние по­тен­ци­аль­ных по­тре­би­те­лей легче при­влечь не­обыч­ным гра­фи­че­ским на­чер­та­ни­ем имени или на­зва­ния фирмы. (15)Де­скать, наш глаз не­воль­но цеп­ля­ет­ся за не­пра­виль­ное со­че­та­ние.

(16)Расчёт, ве­ро­ят­но, оправ­ды­ва­ет­ся, но на­сколь­ко ве­ли­ка его от­да­ча? (17)На мой взгляд, по­доб­ный под­ход к фор­ми­ро­ва­нию ими­джа яв­ля­ет­ся до­воль­но по­верх­ност­ным, при­ми­тив­ным, а глав­ное — ста­но­вит­ся ба­наль­ным.

(18)Ва­ри­ан­ты Zем­фи­ра (равно как и ГЛЮК’OZA) И «Аllига­тор» есть вы­пендрёж и не­нуж­ное ис­ка­же­ние пись­мен­ной формы. (19)При­ме­няя ино­стран­ные слова, не сто­и­ло за­ни­мать­ся пор­чей языка. (20) Ве­ли­кий и мо­гу­чий Ал­фа­вит, по­да­рен­ный

нам сла­вян­ски­ми свя­ты­ми Ки­рил­лом и Ме­фо­ди­ем, при­несён в жерт­ву зо­ло­то­му тель­цу.

(21)Ре­аль­ная жизнь, увы, при­во­дит нам при­ме­ры та­ко­го рода, и не при­ш­лось бы в близ­ком бу­ду­щем кон­ста­ти­ро­вать свер­шив­ший­ся факт сло­ва­ми Та­тья­ны Бек: «До сви­да­ния, ал­фа­вит».

(По С. Каз­на­че­е­ву)

(2) — По­жа­луй­ста, — впол­не серьёзно го­во­рит он крохе, — мо­жешь гу­лять, но по­ставь в из­вест­ность меня или маму.

(3)Сие — не вы­дум­ка фе­лье­то­ни­ста, но под­лин­ный, не­на­ро­ком под­слу­шан­ный раз­го­вор.

(4)Или серьёзно пишут в ста­тье о ра­бо­те эки­па­жа кос­ми­че­ской стан­ции: «Про­из­во­дил­ся забор (!) проб вы­ды­ха­е­мо­го воз­ду­ха». (5)Этот забор не за­ле­тел бы в кос­мос, если бы не стес­ня­лись ска­зать по­про­сту: кос­мо­нав­ты брали пробы. (6)Но нет, не­со­лид­но!

(7)Слы­шишь, ви­дишь, чи­та­ешь такое — и хо­чет­ся снова и снова бить в набат, взы­вать, умо­лять, уго­ва­ри­вать: БЕ­РЕ­ГИСЬ КАН­ЦЕ­ЛЯ­РИ­ТА!

(8)Это — самая рас­про­странённая, самая зло­ка­че­ствен­ная бо­лезнь нашей речи. (9)Когда-то ред­кост­ный зна­ток рус­ско­го языка и чу­до­дей слова Кор­ней Ива­но­вич Чу­ков­ский за­клей­мил её точ­ным, убий­ствен­ным на­зва­ни­ем. (10)Ста­тья его так и на­зы­ва­лась — «Кан­це­ля­рит», и про­зву­ча­ла она по­и­сти­не как SOS. (11)Не ре­ша­юсь ска­зать, что то был глас во­пи­ю­ще­го в пу­сты­не: к. сча­стью, есть ры­ца­ри, ко­то­рые, не щадя сил, сра­жа­ют­ся за честь Слова. (12)Но, увы, надо по­смот­реть прав­де в глаза: кан­це­ля­рит не сдаётся, он на­сту­па­ет, ши­рит­ся. (13)Это ока­ян­ный и зло­вред­ный недуг нашей речи. (14)Быст­ро раз­рас­та­ют­ся чу­же­род­ные, гу­би­тель­ные клет­ки — по­сты­лые штам­пы, ко­то­рые не несут ни мысли, ни чув­ства, ни на грош ин­фор­ма­ции, а лишь за­би­ва­ют и угне­та­ют живое, по­лез­ное ядро.

(15)Мы на­столь­ко отрав­ле­ны кан­це­ля­ри­том, что порою на­чи­сто те­ря­ем чув­ство юмора. (16)И уже не в ро­ма­не, а в жизни, в самой обы­ден­ной об­ста­нов­ке, че­ло­век впол­не скром­ный всерьёз го­во­рит дру­го­му: «Я вы­ра­жаю вам бла­го­дар­ность».

(17)Пом­ни­те, у Н. Не­кра­со­ва в Ле­до­ви­том оке­а­не лодка утлая плывёт и мо­ло­дой при­го­жей Тане Вань­ка пе­сен­ки поёт?

(18)Хо­ро­шо поёт, со­ба­ка,

Убе­ди­тель­но поёт...

(19)Да, объ­яс­нять­ся в любви не толь­ко сти­ха­ми, но и про­зой надо убе­ди­тель­но, иначе Таня Вань­ке не по­ве­рит.

(20)А меж тем в сот­нях рас­ска­зов, ро­ма­нов, очер­ков, пе­ре­вод­ных и оте­че­ствен­ных, раз­ные люди по раз­ным по­во­дам раз­го­ва­ри­ва­ют так, что ка­жет­ся: вот-вот чи­та­те­ли от­зо­вут­ся зна­ме­ни­тым гро­мо­глас­ным «Не верю!» Кон­стан­ти­на Сер­ге­е­ви­ча Ста­ни­слав­ско­го...

(21 )В сотый раз спро­сим себя: кто же дол­жен при­ви­вать лю-дям вкус, чув­ство меры, бе­реж­ное от­но­ше­ние к род­но­му языку? (22)А за­од­но — и ува­жи­тель­ное от­но­ше­ние к че­ло­ве­ку, с ко­то­рым раз­го­ва­ри­ва­ешь?

(23) Кто, если не мы сами?!

(По Н. Галь)