Задание 24

(1)Од­на­ж­ды ко мне на вахту, ок­тябрь­скую, осен­нюю, не­наст­ную, при­ле­те­ли сквор­цы. (2)Мы мча­лись в ночи от бе­ре­гов Ис­лан­дии к Нор­ве­гии. (3)На осве­щен­ном мощ­ны­ми ог­ня­ми теп­ло­хо­де. (4)И в этом ту­ман­ном мире воз­ник­ли уста­лые со­звез­дия...

 

(5)Я вышел из рубки на крыло мо­сти­ка. (6)Ветер, дождь и ночь сразу стали гром­ки­ми. (7)Я под­нял к гла­зам би­нокль. (8)В стёклах за­ко­лы­ха­лись белые над­строй­ки теп­ло­хо­да, спа­са­тель­ные вель­бо­ты, тёмные от дождя чехлы и птицы — рас­пушённые вет­ром мок­рые ко­моч­ки. (9)Они ме­та­лись между ан­тен­на­ми и пы­та­лись спря­тать­ся от ветра за тру­бой.

 

(10) Па­лу­бу на­ше­го теп­ло­хо­да вы­бра­ли эти ма­лень­кие бес­страш­ные птицы в ка­че­стве вре­мен­но­го при­ста­ни­ща в своём дол­гом пути на юг. (11)Ко­неч­но, вспом­нил­ся Сав­ра­сов: грачи, весна, ещё лежит снег, а де­ре­вья просну­лись. (12)И всё во­об­ще вспом­ни­лось, что бы­ва­ет во­круг нас и что бы­ва­ет внут­ри наших душ, когда при­хо­дит рус­ская весна и при­ле­та­ют грачи и сквор­цы. (13)Это не опи­шешь. (14)Это воз­вра­ща­ет в дет­ство. (15)И это свя­за­но не толь­ко с ра­до­стью от про­буж­де­ния при­ро­ды, но и с глу­бо­ким ощу­ще­ни­ем ро­ди­ны, Рос­сии.

 

(16)И пус­кай ру­га­ют наших рус­ских ху­дож­ни­ков за ста­ро­мод­ность и ли­те­ра­тур­ность сю­же­тов. (17)3а име­на­ми Сав­ра­со­ва, Ле­ви­та­на, Се­ро­ва, Ко­ро­ви­на, Ку­сто­ди­е­ва скры­ва­ет­ся не толь­ко веч­ная в ис­кус­стве ра­дость жизни. (18)Скры­ва­ет­ся имен­но рус­ская ра­дость, со всей её неж­но­стью, скром­но­стью и глу­би­ной. (19)И как про­ста рус­ская песня, так про­ста жи­во­пись.

 

(20)И в наш слож­ный век, когда ис­кус­ство миpa му­чи­тель­но ищет общие ис­ти­ны, когда за­пу­тан­ность жизни вы­зы­ва­ет не­об­хо­ди­мость слож­ней­ше­го ана­ли­за пси­хи­ки от­дель­но­го че­ло­ве­ка и слож­ней­ше­го ана­ли­за жизни об­ще­ства, — в наш век ху­дож­ни­кам тем более не сле­ду­ет за­бы­вать об одной про­стой функ­ции ис­кус­ства — бу­дить и осве­щать в со­пле­мен­ни­ке чув­ство ро­ди­ны.

 

(21)Пус­кай наших пей­за­жи­стов не знает за­гра­ни­ца. (22)Чтобы не про­хо­дить мимо Се­ро­ва, надо быть рус­ским. (23) Ис­кус­ство тогда ис­кус­ство, когда оно вы­зы­ва­ет в че­ло­ве­ке ощу­ще­ние пусть мимолётного, но сча­стья. (24)А мы устро­е­ны так, что самое прон­зи­тель­ное сча­стье воз­ни­ка­ет в нас тогда, когда мы ощу­ща­ем лю­бовь к Рос­сии. (25)Я не знаю, есть ли у дру­гих наций такая не­рас­тор­жи­мая связь между эс­те­ти­че­ским ощу­ще­ни­ем и ощу­ще­ни­ем ро­ди­ны...

(По В. Ко­нец­ко­му)

 

(1)3емля — кос­ми­че­ское тело, а мы — кос­мо­нав­ты, со­вер­ша­ю­щие очень дли­тель­ный полёт во­круг Солн­ца, вме­сте с Солн­цем по бес­ко­неч­ной Все­лен­ной. (2)Си­сте­ма жиз­не­обес­пе­че­ния на нашем пре­крас­ном ко­раб­ле устро­е­на столь ост­ро­ум­но, что она по­сто­ян­но са­мо­об­нов­ля­ет­ся и таким об­ра­зом обес­пе­чи­ва­ет воз­мож­ность пу­те­ше­ство­вать мил­ли­ар­дам пас­са­жи­ров в те­че­ние мил­ли­о­нов лет.

 

(3)Труд­но пред­ста­вить себе кос­мо­нав­тов, ле­тя­щих на ко­раб­ле через кос­ми­че­ское про­стран­ство, со­зна­тель­но раз­ру­ша­ю­щих слож­ную и тон­кую си­сте­му жиз­не­обес­пе­че­ния, рас­счи­тан­ную на дли­тель­ный полёт. (4)Но вот по­сте­пен­но, по­сле­до­ва­тель­но, с изум­ля­ю­щей без­от­вет­ствен­но­стью мы эту си­сте­му жиз­не­обес­пе­че­ния вы­во­дим из строя, отрав­ляя реки, сводя леса, портя Ми­ро­вой океан. (5)Если на ма­лень­ком кос­ми­че­ском ко­раб­ле кос­мо­нав­ты нач­нут су­ет­ли­во пе­ре­ре­зать про­во­доч­ки, раз­вин­чи­вать вин­ти­ки, про­свер­ли­вать ды­роч­ки в об­шив­ке, то это при­дет­ся ква­ли­фи­ци­ро­вать как са­мо­убий­ство. (6)Но прин­ци­пи­аль­ной раз­ни­цы у ма­лень­ко­го ко­раб­ля с боль­шим нет. (7)Во­прос толь­ко раз­ме­ров и вре­ме­ни.

 

(8)Че­ло­ве­че­ство, по-моему, — это свое­об­раз­ная бо­лезнь пла­не­ты. (9)3аве­лись, раз­мно­жа­ют­ся, кишат мик­ро­ско­пи­че­ские, в пла­не­тар­ном, а тем более во все­лен­ском, мас­шта­бе су­ще­ства. (10)Скап­ли­ва­ют­ся они в одном месте, и тут же по­яв­ля­ют­ся на теле земли глу­бо­кие язвы и раз­ные на­ро­сты. (11) Стоит толь­ко при­вне­сти ка­пель­ку зло­вред­ной (с точки зре­ния земли и при­ро­ды) куль­ту­ры в зелёную шубу Леса (бри­га­да ле­со­ру­бов, один барак, два трак­то­ра) — и вот уж рас­про­стра­ня­ет­ся от этого места ха­рак­тер­ное, симп­то­ма­ти­че­ское, бо­лез­нен­ное пятно. (12)Снуют, раз­мно­жа­ют­ся, де­ла­ют своё дело, вы­едая недра, ис­то­щая пло­до­ро­дие почвы, отрав­ляя ядо­ви­ты­ми от­прав­ле­ни­я­ми сво­и­ми реки и оке­а­ны, саму ат­мо­сфе­ру Земли.

 

(13)К со­жа­ле­нию, столь же ра­ни­мы­ми, как и био­сфе­ра, столь же без­за­щит­ны­ми перед на­по­ром так на­зы­ва­е­мо­го тех­ни­че­ско­го про­грес­са ока­зы­ва­ют­ся такие по­ня­тия, как ти­ши­на, воз­мож­ность уеди­не­ния и ин­тим­но­го об­ще­ния че­ло­ве­ка с при­ро­дой, с кра­со­той нашей земли. (14)С одной сто­ро­ны, че­ло­век, за­дер­ган­ный бес­че­ло­веч­ным рит­мом со­вре­мен­ной жизни, ску­чен­но­стью, огром­ным по­то­ком ис­кус­ствен­ной ин­фор­ма­ции, от­уча­ет­ся от ду­хов­но­го об­ще­ния с внеш­ним миром, с дру­гой сто­ро­ны, сам этот внеш­ний мир при­ве­ден в такое со­сто­я­ние, что уже под­час не при­гла­ша­ет че­ло­ве­ка к ду­хов­но­му с ним об­ще­нию.

 

(15)Не­из­вест­но, чем кон­чит­ся для пла­не­ты эта ори­ги­наль­ная бо­лезнь, на­зы­ва­е­мая че­ло­ве­че­ством. (16)Успе­ет ли Земля вы­ра­бо­тать какое-ни­будь про­ти­во­ядие?

(По В. Со­ло­ухи­ну*)

 

* Вла­ди­мир Алек­се­е­вич Со­ло­ухин (1924—1997), поэт, про­за­ик. Раз­мыш­ляя о со­вре­мен­ном че­ло­ве­ке, В.Со­ло­ухин осве­щал про­бле­мы его вза­и­мо­дей­ствия с зем­лей, при­ро­дой, куль­ту­рой, на­сле­ди­ем про­шло­го.

 

(1)Когда-то один древ­ний ки­тай­ский фи­ло­соф ска­зал, что мо­ло­дое де­рев­це легко гнётся от ветра и не ло­ма­ет­ся во время силь­ной бури. (2)А вот боль­шое де­ре­во, куда более креп­кое, не гнётся, но буря его может сло­мать. (3)И все не­взго­ды, все бури, каж­дый про­жи­тый год бе­реж­но хра­нят дре­вес­ные коль­ца.

 

(4)Я часто срав­ни­ваю себя с таким де­ре­вом: внут­ри меня такие же коль­ца — мои про­жи­тые годы. (5)Я тоже, как де­ре­во, храню в себе слои от­жи­то­го: где-то в самой глу­би­не ясные, чёткие круги дет­ства, а даль­ше, на­рас­тая и на­рас­тая, от­кла­ды­ва­лась юность, зре­лость, круг за кру­гом, делая меня креп­че, из­бав­ляя от сла­бо­сти, по­дат­ли­во­сти и в то же время делая всё более уяз­ви­мым и сухим. (6)Смеш­ное дет­ство! (7)Оно впи­са­лось в мою жизнь далёким не­вер­ным ма­ре­вом, рас­кра­ши­вая бу­ду­щее яр­ки­ми меч­та­тель­ны­ми маз­ка­ми. (8)Вот коль­цо по­след­не­го года войны, по­след­не­го боя, по­след­не­го марша на тан­ках. (9)А это кри­вое коль­цо очень дол­го­го года не­счаст­ной любви, ме­та­ний... (10)Каж­дый новый круг об­ни­ма­ет всё про­шлое, рас­хо­дит­ся вширь; ка­жет­ся, и жизнь рас­ши­ря­ет­ся, за­хва­ты­вая всё новые про­стран­ства. (11)Каж­дый круг будто волна, ко­то­рая раз­бе­га­ет­ся во все сто­ро­ны, всё даль­ше от серд­це­ви­ны, от моей че­ло­ве­че­ской сути.

 

(12)Толь­ко в от­ли­чие от де­ре­ва от­пе­чат­ки лет не со­хра­ни­лись с такой чётко­стью, годы сли­лись, иные и вовсе стали не­раз­ли­чи­мы. (13)А по­то­му жизнь де­ре­ва ка­жет­ся мне за­вид­но цель­ной: каж­дый год не­укос­ни­тель­но ме­ня­лась листва, на­ра­щи­ва­лось новое коль­цо ство­ла — не­множ­ко толще, не­множ­ко тонь­ше, — но и корни, и листва де­ла­ли своё дело, и дело это от­кла­ды­ва­лось зри­мым слоем. (14)В де­ре­ве не было впу­стую про­жи­тых лет. (15)Все эти годы, что я шагал по свету, меч­тал, во­е­вал, ссо­рил­ся, кому-то за­ви­до­вал, рев­но­вал, искал славы, от­ча­и­вал­ся, ле­нил­ся, писал не то, что хотел, — оно не­устан­но из­го­тав­ли­ва­ло из солн­ца кис­ло­род, лист­ву, дре­ве­си­ну. (16)Оно тоже стра­да­ло (от жары, от жуч­ков, от ран­них мо­ро­зов), но оно ни­ко­гда не от­ча­и­ва­лось, не со­вер­ша­ло ошиб­ки.

 

(17)Коль­ца моей жизни — рас­сказ о про­шлом. (18)Коль­ца — это ав­то­био­гра­фия че­ло­ве­ка. (19)Я раз­гля­ды­ваю этот срез, слов­но кар­ти­ну, ис­пы­ты­вая смут­ную тоску по своей жизни, далёкой от такой же яс­но­сти, от про­стых и тихих ра­до­стей земли. (20)Мне уже не­воз­мож­но дойти до та­ко­го со­вер­шен­ства. (21)Как же про­жить жизнь, чтобы не жа­леть о сде­лан­ных ошиб­ках, чтобы со­хра­нить себя, вы­сто­ять в не­взго­дах и ис­пы­та­ни­ях? (22)По-моему, стоит вспом­нить зна­ме­ни­тые стро­ки Фета: «Учись у них — у дуба и берёзы...»

(По Д. Гра­ни­ну*)

 

* Да­ни­ил Алек­сан­дро­вич Гра­нин (ро­дил­ся в 1919 году), рус­ский со­вет­ский пи­са­тель и об­ще­ствен­ный де­я­тель. Ос­нов­ная тема твор­че­ства — по­э­зия на­уч­но-тех­ни­че­ско­го твор­че­ства, поиск ис­тин­ных цен­но­стей че­ло­ве­че­ской жизни.

 

(1)В пись­ме к жене 18 мая 1836 года Пуш­кин удив­лял­ся: от­ку­да взя­лись эти бла­го­ра­зум­ные мо­ло­дые люди, «ко­то­рым плюют в глаза, а они ути­ра­ют­ся» вме­сто того, чтобы за­щи­тить свою честь? (2)Ино­гда ка­жет­ся, что мы вышли из ши­не­лей имен­но этих людей. (3)Звон упру­гой стали более не слы­шит­ся нам в слове честь.

 

(4)От­кро­ем сло­варь Даля, чтобы вспом­нить, во имя чего ста­ви­лась на карту жизнь, пол­ная ве­ли­ких на­дежд и ге­ни­аль­ных за­мыс­лов. (5) Итак, «честь — внут­рен­нее нрав­ствен­ное до­сто­ин­ство че­ло­ве­ка, доб­лесть, чест­ность, бла­го­род­ство души и чи­стая со­весть». (6) И тут же при­ме­ры: «Че­ло­век не­за­пят­нан­ной чести. По чести... Уве­ряю вас че­стью. По­сту­пок, не­сов­ме­сти­мый с че­стью... Знал бы ты честь... Поле чести... Честь моя тре­бу­ет крови...».

 

(7)Дуэль! (8)Толь­ко этот раз­ряд убий­ствен­ной силы мог стре­ми­тель­но вос­ста­но­вить нрав­ствен­ное рав­но­ве­сие. (9)Под­лец знал, что его под­лость может быть на­ка­за­на не взи­ма­ни­ем штра­фа через год по при­го­во­ру суда, а се­год­ня ве­че­ром. (10)Самое позд­нее — зав­тра утром. (11)Пош­ляк не го­во­рил дву­смыс­лен­но­стей вслух, осте­ре­га­ясь не­мед­лен­но­го воз­мез­дия. (12)Сплет­ник вы­нуж­ден был осто­рож­ни­чать.(13)В гроз­ном свете ду­эль­ных пра­вил слово быст­ро от­ли­ва­лось в сви­нец.

 

(14)А как же Пуш­кин? (15) Какая не­по­пра­ви­мая и бес­смыс­лен­ная ги­бель...

 

(16)Да, не­по­пра­ви­мая, но не бес­смыс­лен­ная. (17)Да, «не­воль­ник чести», но ведь чести!

 

(18)3а год до дуэли Пуш­кин писал графу Реп­ни­ну: «Как дво­ря­нин и отец се­мей­ства, я дол­жен блю­сти честь и имя, ко­то­рое остав­лю моим детям». (19) Вот и всё, что остаётся детям: честь и имя. (20)Всё осталь­ное им не нужно, всё осталь­ное — не­важ­но. (21)Оче­вид­но, нам ещё мно­гое пред­сто­ит пе­ре­жить и пе­ре­ду­мать, чтобы вер­нуть­ся к по­ни­ма­нию этой ис­ти­ны.

(По Д. Ше­ва­ро­ву)