Задание 22

(1)На­у­кой за­ни­мать­ся труд­но. (2)Это хо­ро­шо знает тот, кто по­свя­тил ей жизнь. (3) На­уч­ное при­зва­ние все­гда свя­за­но с боль­шой долей риска и сме­ло­сти, по­сколь­ку учёный взва­ли­ва­ет на свои плечи за­ве­до­мо труд­ную ношу и обя­зан про­яв­лять по­и­сти­не изощрённое тер­пе­ние в своей ра­бо­те, не го­во­ря уже о еже­днев­но пе­ре­жи­ва­е­мой им драме лич­ной борь­бы с ин­тел­лек­ту­аль­ной тем­но­той во имя до­сти­же­ния яс­но­сти. (4)На­уч­ная мысль при­ме­ча­тель­на тем, что она яв­ля­ет­ся одним из ор­га­ни­зу­ю­щих начал че­ло­ве­че­ской пси­хи­ки и на­прав­ле­на на со­хра­не­ние, по­сто­ян­ное об­нов­ле­ние, ис­прав­ле­ние, пе­ре­смотр ре­зуль­та­тов своей де­я­тель­но­сти. (5)Имен­но по­это­му она пред­по­ла­га­ет сме­лость, по­сто­ян­ство, упор­ство, что и придаёт буд­нич­но­му труду учёного под­лин­ный дра­ма­тизм.

 

(6)На­у­кой за­ни­мать­ся не толь­ко труд­но. (7)На­у­кой за­ни­мать­ся не­об­хо­ди­мо. (8)Ис­сле­до­ва­тель­ская де­я­тель­ность — муд­рый пе­да­гог — вос­пи­ты­ва­ет лич­ность, раз­ви­ва­ет па­мять и на­блю­да­тель­ность, точ­ность и тон­кость мыш­ле­ния. (9) По-моему, чем боль­ше людей по­лу­ча­ют на­вы­ки ис­сле­до­ва­ния, тем лучше об­ще­ству. (10)При по­мо­щи ума че­ло­век может не толь­ко по­знать мир, но может своей волей из­ме­нять среду оби­та­ния, со­зда­вать новое ка­че­ство, не су­ще­ство­вав­шее до того в при­ро­де.

 

(11)На­у­кой за­ни­мать­ся не толь­ко не­об­хо­ди­мо. (12)На­у­кой за­ни­мать­ся при­ят­но. (13)Во-пер­вых, по­то­му, что пре­одолённая труд­ность при­но­сит ма­лень­кое, но до­ста­точ­но силь­ное, яркое сча­стье, вы­зы­ва­ет же­ла­ние по­вто­рить соб­ствен­ный по­двиг и вновь ис­пы­тать сла­дость по­бе­ды. (14)Во-вто­рых, по­то­му, что ис­сле­до­ва­тель­ская де­я­тель­ность придаёт смысл по­все­днев­но­сти. (15)В-тре­тьих, по­то­му, что на­сто­я­щий учёный по­лу­ча­ет удо­воль­ствие от самой чер­но­вой, соб­ствен­но­руч­но вы­пол­ня­е­мой ра­бо­ты.

 

(16)Пред­мет по­зна­ния не­ис­чер­па­ем не толь­ко для ра­зу­ма, но и для нашей любви, наших чувств. (17)«По­че­му вы всю жизнь за­ни­ма­е­тесь чер­вя­ми?» — спро­си­ли од­но­го учёного. (18)«Чер­вяк такой длин­ный, а жизнь такая ко­рот­кая», — от­ве­тил он. (19)Давно про­зву­ча­ли эти слова, и вот не­дав­но в одном из го­род­ков Ав­стра­лии от­кры­ли Музей чер­вей, там по­се­ти­те­лям пред­ла­га­ют по­чув­ство­вать себя в роли чер­вя­ка, про­полз­ти по ла­би­рин­ту, по­быть «внут­ри» чер­вя­ка. (20)Вы хо­те­ли бы по­се­тить этот музей? (21)Хо­те­ли бы сво­дить туда своих детей? (22)Вы гор­ди­лись бы этим му­зе­ем, если бы он был в вашем го­ро­де, рас­ска­зы­ва­ли бы о нём своим го­стям? (23)А вы по­ду­май­те, ведь на­ча­лось всё с любви ис­сле­до­ва­те­лей-оди­но­чек к своим пред­ме­там ис­сле­до­ва­ния.

 

(24)Труд и лю­бовь. (25)Труд и удо­воль­ствие. (26)Труд и ра­дость от труда, сразу же — ра­дость, не тогда, когда плоды и ре­зуль­та­ты, а ра­дость до вы­зре­ва­ния пло­дов, в тре­пет­ном ожи­да­нии их и вы­ра­щи­ва­нии.

 

(27)На­у­кой при­ят­но за­ни­мать­ся по­то­му, что она, как зон­тик над го­ло­вой, убе­ре­га­ет от мел­ких, въед­ли­вых, об­валь­ных не­при­ят­но­стей, не поз­во­ляя им власт­во­вать душой. (28)Обида на то­ва­ри­ща, ска­зав­ше­го не то или не так, кри­ти­ка со сто­ро­ны на­чаль­ства, скан­дал в семье, не­по­нят­ное не­до­мо­га­ние — любой не­га­тив­ный фак­тор те­ря­ет силу, как толь­ко мы по­гру­жа­ем­ся в мир соб­ствен­ных ис­сле­до­ва­ний. (29)Даже самый ис­кус­ный мозг не спо­со­бен од­но­вре­мен­но клас­си­фи­ци­ро­вать на­коп­лен­ный ма­те­ри­ал и на­коп­лен­ные не­при­ят­но­сти. (30) В этом плане наука це­леб­на для здо­ро­вья. (31)Наука по­мо­га­ет пе­ре­жить даже беду, по­сколь­ку хоть и на ко­рот­кий срок, но силь­но и креп­ко овла­де­ва­ет по­стра­дав­шим со­зна­ни­ем.

(По В. Хар­чен­ко)

 

(1)Даже самые раз­ви­тые люди, я за­ме­тил, глу­бо­ко убеж­де­ны в том, что жить ду­хов­ной жиз­нью зна­чит хо­дить в те­ат­ры, чи­тать книги, спо­рить о смыс­ле жизни. (2)Но вот в «Про­ро­ке»:

 

Ду­хов­ной жаж­дою томим,

В пу­сты­не мрач­ной я вла­чил­ся...

 

(3)Чего же не хва­та­ло пуш­кин­ско­му герою — спо­ров, те­ат­ров и вы­ста­вок? (4)Что это зна­чит  — ду­хов­ная жажда?

 

(5)Ду­хов­ность не то, что куль­ту­ра по­ве­де­ния или об­ра­зо­ван­ность. (6)Огром­ное ко­ли­че­ство людей, не имея об­ра­зо­ва­ния, об­ла­да­ет вы­со­чай­шей силой духа. (7)Ин­тел­ли­гент­ность — не об­ра­зо­ван­ность, а ду­хов­ность. (8)От­че­го самые тон­кие це­ни­те­ли ис­кус­ства бы­ва­ют порой не­год­ны­ми лю­дь­ми? (9)Да по­то­му, что само по себе чте­ние книг, по­се­ще­ние те­ат­ров и му­зеев не есть ду­хов­ная жизнь. (10)Ду­хов­ная жизнь че­ло­ве­ка — это его соб­ствен­ное стрем­ле­ние к вы­со­ко­му, и тогда книга или театр вол­ну­ют его, по­то­му что от­ве­ча­ют его стрем­ле­ни­ям. (11)В про­из­ве­де­ни­ях ис­кус­ства ду­хов­ный че­ло­век ищет со­бе­сед­ни­ка, со­юз­ни­ка — ему ис­кус­ство нужно для под­дер­жа­ния соб­ствен­но­го духа, для укреп­ле­ния соб­ствен­ной веры в добро, прав­ду, кра­со­ту. (12)Когда же дух че­ло­ве­ка низок, то в те­ат­ре и кино он лишь раз­вле­ка­ет­ся, уби­ва­ет время, даже если он яв­ля­ет­ся це­ни­те­лем ис­кус­ства. (13)Точно так же может быть без­ду­хов­ным и само ис­кус­ство — все при­зна­ки та­лан­та на­ли­цо, но нет стрем­ле­ния к прав­де и добру и, зна­чит, нет ис­кус­ства, по­то­му что ис­кус­ство все­гда ду­хо­подъёмно, в этом его на­зна­че­ние.

 

(14)Бы­ва­ет и об­рат­ное: есть доб­рые, спо­соб­ные лю­бить и на­де­ять­ся люди, ко­то­рые не знали в дет­стве и в юно­сти выс­ших ду­хов­ных стрем­ле­ний, не встре­ча­лись с ними. (15)Такие люди не на­ру­ша­ют мо­раль­ных за­ко­нов, но без­ду­хов­ность их сразу видна. (16)Доб­рый и ра­бо­тя­щий че­ло­век, но не му­ча­ет­ся его душа, не может, не хочет он выйти за круг бы­то­вых забот.

 

(17)Чего жаж­дет че­ло­век, когда у него ду­хов­ное том­ле­ние? (18)Обыч­но же­ла­ния делят на вы­со­кие и низ­кие, доб­рые и дур­ные. (19) Но раз­де­лим их по иному прин­ци­пу: на ко­неч­ные и бес­ко­неч­ные. (20)Ко­неч­ные же­ла­ния могут быть осу­ществ­ле­ны к та­ко­му-то числу; это же­ла­ния при­об­ре­сти, по­лу­чить, до­стичь, стать... (21)Но ни­ко­гда не ис­пол­нят­ся пол­но­стью, не ис­чер­па­ют себя же­ла­ния бес­ко­неч­ные — назовём их стрем­ле­ни­я­ми: «свя­щен­ный серд­ца жар, к вы­со­ко­му стрем­ле­нье» (Пуш­кин). (22)Бес­ко­неч­но стрем­ле­ние к добру, не­уто­ли­ма жажда прав­ды, не­на­сы­тен голод по кра­со­те...

 

(С. Со­ло­вей­чик)

 

(1)Во время ко­ман­ди­ров­ки я по­скольз­нул­ся на об­ле­де­нев­шей лест­ни­це и силь­но по­вре­дил руку. (2)3апястье рас­пух­ло, де­лать было не­че­го: при­ш­лось идти на приём к хи­рур­гу. (3)Так я,

жи­тель боль­шо­го об­ласт­но­го го­ро­да, ока­зал­ся в обыч­ной рай­он­ной боль­ни­це. (4) Врач по­че­му-то не на­чи­нал приём, и около две­рей в тес­ном ко­ри­дор­чи­ке, осве­щен­ном чах­лой лам­поч­кой, было на­сто­я­щее ва­ви­лон­ское стол­по­тво­ре­ние. (5)Кого тут толь­ко не было! (6)По­жи­лые жен­щи­ны, лица ко­то­рых рас­крас­не­лись от ду­хо­ты, хму­рые ста­ри­ки, стар­ше­класс­ни­цы, визг­ли­во кри­ча­щие, что прой­дут вне оче­ре­ди, по­то­му что им всего-на­все­го нужно по­ста­вить штамп. (7) Груд­ные дети пла­ка­ли на руках из­му­чен­ных ожи­да­ни­ем мам, ко­то­рые уста­ло их ка­ча­ли и в немой тоске смот­ре­ли на за­кры­тую дверь ка­би­не­та.

 

(8)Время шло, а приём всё не на­чи­нал­ся. (9)И тер­пе­ние людей лоп­ну­ло. (10)Вна­ча­ле по­слы­шал­ся какой-то глу­хой ропот, ко­то­рый, будто спич­ка сухие ветки, поджёг общее не­до­воль­ство. (11)Дети, как по сиг­на­лу, в один голос за­пла­ка­ли, и уже не ропот, а воз­мущённо-жа­лоб­ный вой на­пол­нил весь ко­ри­дор.

 

(12)«Гос­по­ди, зачем я здесь!» — думал я, глядя на этих людей. (13)Раз­бу­жен­ная в руке боль за­пы­ла­ла с удво­ен­ной силой, го­ло­ва за­кру­жи­лась. (14)Ждать стало нев­мо­го­ту, я решил дей­ство­вать. (15)Твёрдым шагом я подошёл к око­шеч­ку ре­ги­стра­ту­ры, тихо, но власт­но по­сту­чал в стек­ло. (16)Пол­ная жен­щи­на взгля­ну­ла на меня по­верх очков, я же­стом по­про­сил её выйти в ко­ри­дор. (17)Когда она вышла, я про­тя­нул ей талон к врачу и пять­де­сят руб­лей.

 

— (18)Мне нужно сроч­но по­пасть на приём к хи­рур­гу. (19)По­жа­луй­ста, устрой­те!

 

(20)Жен­щи­на молча взяла мой талон, день­ги по­ло­жи­ла в кар­ман ха­ла­та.

 

— (21)Отой­ди­те все от две­рей, отой­ди­те! — про­вор­ча­ла она и, прой­дя сквозь толпу людей, будто нож сквозь сту­день, вошла в ка­би­нет. (22)Через ми­ну­ту она вышла и кив­ну­ла мне го­ло­вой:

— (23)Сей­час вас вы­зо­вут!

 

(24)Пла­ка­ли дети, лам­поч­ка, мигая от пе­ре­па­дов на­пря­же­ния, раз­брыз­ги­ва­ла пучки жёлтень­ко­го света, запах чего-то не­све­же­го и затх­ло­го за­би­вал лёгкие. (25)Вдруг в мои ноги уткнул­ся вы­рвав­ший­ся из рук из­му­чен­ной мамы маль­чик в синей коф­точ­ке. (26)Я по­гла­дил его пу­ши­стую го­лов­ку, и малыш до­вер­чи­вы­ми гла­за­ми по­смот­рел на меня. (27)Я улыб­нул­ся. (28) Мо­ло­дая мама уса­ди­ла его на место.

 

— (29)По­тер­пи; ма­лень­кий, по­тер­пи, скоро мы пойдём! (ЗО)Ин­ва­лид уро­нил ко­стыль и, бес­по­мощ­но водя ру­ка­ми,пы­тал­ся под­нять его с пола. (31)Я за­крыл глаза. (32)Дверь рас­пах­ну­лась, и мед­сест­ра звон­ко крик­ну­ла:

— (ЗЗ)Ни­ки­тин, на приём!

 

(34)Люди за­кру­ти­ли го­ло­ва­ми, спра­ши­вая, кто здесь Ни­ки­тин. (35)Я, не ше­ве­лясь, стоял в сто­ро­не.

 

— (36)Ни­кй­тин кто? (37)Где он?

 

(38)Мед­сест­ра не­до­умённо по­жа­ла пле­ча­ми и ска­за­ла:

— (39)Ну, тогда, кто пер­вый по оче­ре­ди, за­хо­ди­те!

 

(40)К двери бро­си­лась мо­ло­дая мама с ребёнком. (41)Я отошёл к окну. (42)Сыпал ред­кий снег, по­тем­нев­шее небо, по­хо­жее на за­тя­ну­тую льдом реку, низко ви­се­ло над землёй, и сквозь него ле­те­ли го­лу­би. (43)Из ка­би­не­та врача вышла мо­ло­дая мама с ма­лы­шом, тот по­смот­рел на меня и по­ма­хал мне пе­ре­бин­то­ван­ной руч­кой.

 

— (44) Не подошёл ещё Ни­ки­тин? (45) Ну, тогда сле­ду­ю­щий по оче­ре­ди...

(По К. Аку­ли­ни­ну)

 

(1)На­доб­но ска­зать, что у нас на Руси если не угна­лись ещё кой в чём дру­гом за ино­стран­ца­ми, то да­ле­ко пе­ре­гна­ли их в уме­нии об­ра­щать­ся. (2)Пе­ре­счи­тать нель­зя всех от­тен­ков и тон­ко­стей на­ше­го об­ра­ще­ния. (3)Фран­цуз или немец век не смекнёт и не поймёт всех его осо­бен­но­стей и раз­ли­чий; он почти тем же го­ло­сом и тем же язы­ком ста­нет го­во­рить и с мил­ли­он­щи­ком, и с мел­ким та­бач­ным тор­га­шом, хотя, ко­неч­но, в душе по­под­ли­ча­ет в меру перед пер­вым. (4)У нас не то: у нас есть такие муд­ре­цы, ко­то­рые с по­ме­щи­ком, име­ю­щим две­сти душ, будут го­во­рить со­всем иначе, не­же­ли с тем, у ко­то­ро­го их три­ста, а с тем, у ко­то­ро­го их три­ста, будут го­во­рить опять не так, как с тем, у ко­то­ро­го их пять­сот, а с тем, у ко­то­ро­го их пять­сот, опять не так, как с тем, у ко­то­ро­го их во­семь­сот, — сло­вом, хоть вос­хо­ди до мил­ли­о­на, всё най­дут­ся от­тен­ки. (5)По­ло­жим, на­при­мер, су­ще­ству­ет кан­це­ля­рия, не здесь, а в три­де­вя­том го­су­дар­стве, а в кан­це­ля­рии, по­ло­жим, су­ще­ству­ет пра­ви­тель кан­це­ля­рии. (6)Прошу по­смот­реть на него, когда он сидит среди своих под­чинённых, — да про­сто от стра­ха и слова не вы­го­во­ришь! гор­дость и бла­го­род­ство, и уж чего не вы­ра­жа­ет лицо его? про­сто бери кисть, да и рисуй: Про­ме­тей, ре­ши­тель­ный Про­ме­тей! (7)Вы­смат­ри­ва­ет орлом, вы­сту­па­ет плав­но, мерно. (8)Тот же самый орёл, как толь­ко вышел из ком­на­ты и при­бли­жа­ет­ся к ка­би­не­ту сво­е­го на­чаль­ни­ка, ку­ро­пат­кой такой спе­шит с бу­ма­га­ми под мыш­кой, что мочи нет. (9)В об­ще­стве и на ве­че­рин­ке, будь все не­боль­шо­го чина, Про­ме­тей так и оста­нет­ся Про­ме­те­ем, а чуть не­мно­го по­вы­ше его, с Про­ме­те­ем сде­ла­ет­ся такое пре­вра­ще­ние, ка­ко­го и Ови­дий не вы­ду­ма­ет: муха, мень­ше даже мухи, уни­что­жил­ся в пес­чин­ку. (10)«Да это не Иван Пет­ро­вич, — го­во­ришь, глядя на него. — Иван Пет­ро­вич выше ро­стом, а этот и ни­зень­кий, и ху­день­кий; тот го­во­рит гром­ко, басит и ни­ко­гда не смеётся, а этот чёрт знает что: пищит пти­цей и всё смеётся». (П)Под­хо­дишь ближе, гля­дишь — точно Иван Пет­ро­вич! (12)«Эхе-хе!» — ду­ма­ешь себе...

(Н.В. Го­голь)

 

(1)Идёшь по улице, и вдруг в глаза бро­са­ет­ся яркая афиша: «Кон­церт Zем­фи­ры». (2) Рядом ки­но­те­атр при­гла­ша­ет тебя на про­смотр новой ленты под на­зва­ни­ем «Шиzа». (3)За­хо­чет­ся пе­ре­ку­сить, а на две­рях ре­сто­ра­на кра­су­ет­ся «Бiблiотека». (4)Придёшь домой, берёшь га­зе­ту, глядь — на пер­вой стра­ни­це со­об­ще­ние «Кур$ валют». (5)Вклю­ча­ешь те­ле­ви­зор, чтобы от­влечь­ся, но и тут на­зой­ли­во ре­кла­ми­ру­ют­ся охран­ные си­сте­мы «Аllига­тор». (6) В смя­те­нии под­хо­дишь к окну, ви­дишь на стене со­сед­не­го дома при­гла­ше­ние на «Ве4ер от­ды­ха» и те­перь толь­ко по­ни­ма­ешь, что тебя об­ло­жи­ли со всех сто­рон.

 

(7)Обо­га­ща­ет­ся или пор­тит­ся при­род­ная речь бла­го­да­ря за­им­ство­ва­ни­ям — во­прос не­про­стой и не­од­но­знач­ный. (8)Язы­ко­вая сти­хия берёт из окру­жа­ю­ще­го мира всё, что ей по­треб­но, и вы­бра­сы­ва­ет на берег лиш­нее. (9)Но когда сплошь и рядом в ки­рил­ли­че­ские усто­яв­ши­е­ся на­пи­са­ния внед­ря­ют­ся ла­тин­ские и иные гра­фи­че­ские сим­во­лы, то это ведёт не к обо­га­ще­нию языка, а к на­ру­ше­нию его функ­ци­о­ни­ро­ва­ния, к раз­мы­ва­нию ве­ка­ми уста­нав­ли­вав­ших­ся норм.

 

(10)Англо- и ино­языч­ны­ми сло­ва­ми в их на­ту­раль­ном на­пи­са­нии се­год­ня пест­рят стра­ни­цы прес­сы, эти слова втор­га­ют­ся в текст, на­вод­ня­ют ре­кла­му. (11)Но одно дело, когда про­сто упо­треб­ля­ет­ся лек­си­ка на ла­ти­ни­це, и со­всем дру­гое, если чужие буквы ока­зы­ва­ют­ся внут­ри слова, ло­ма­ют его из­нут­ри. (12)Любой юрист под­твер­дит, что это на­ру­ше­ние го­раз­до более тяж­кое.

 

(13)Мод­ная пе­ви­ца и про­из­во­ди­те­ли ав­то­сиг­на­ли­за­ций, вер­нее — их аген­ты по ре­кла­ме, ис­поль­зу­ют ла­тин­ские буквы в фор­ми­ро­ва­нии и рас­крут­ке об­ра­за чаще всего в по­го­не за ори­ги­наль­но­стью. (14)Им ка­жет­ся: вни­ма­ние по­тен­ци­аль­ных по­тре­би­те­лей легче при­влечь не­обыч­ным гра­фи­че­ским на­чер­та­ни­ем имени или на­зва­ния фирмы. (15)Де­скать, наш глаз не­воль­но цеп­ля­ет­ся за не­пра­виль­ное со­че­та­ние.

 

(16)Расчёт, ве­ро­ят­но, оправ­ды­ва­ет­ся, но на­сколь­ко ве­ли­ка его от­да­ча? (17)На мой взгляд, по­доб­ный под­ход к фор­ми­ро­ва­нию ими­джа яв­ля­ет­ся до­воль­но по­верх­ност­ным, при­ми­тив­ным, а глав­ное — ста­но­вит­ся ба­наль­ным.

 

(18)Ва­ри­ан­ты Zем­фи­ра (равно как и ГЛЮК’OZA) И «Аllига­тор» есть вы­пендрёж и не­нуж­ное ис­ка­же­ние пись­мен­ной формы. (19)При­ме­няя ино­стран­ные слова, не сто­и­ло за­ни­мать­ся пор­чей языка. (20) Ве­ли­кий и мо­гу­чий Ал­фа­вит, по­да­рен­ный

нам сла­вян­ски­ми свя­ты­ми Ки­рил­лом и Ме­фо­ди­ем, при­несён в жерт­ву зо­ло­то­му тель­цу.

 

(21)Ре­аль­ная жизнь, увы, при­во­дит нам при­ме­ры та­ко­го рода, и не при­ш­лось бы в близ­ком бу­ду­щем кон­ста­ти­ро­вать свер­шив­ший­ся факт сло­ва­ми Та­тья­ны Бек: «До сви­да­ния, ал­фа­вит».

(По С. Каз­на­че­е­ву)